Об уральских франках ранее писали в коллекционерской прессе. На "просторах инетернета" нашел интересную зарисовку ССЫЛКА…Вернувшись в 90-м году в Свердловск после долгого отсутствия и ужаснувшись происшедшим в нем переменам, я начала рисовать исчезающий на глазах исторический город и выпустила серию открыток с изображением городских пейзажей. Возможно, они попались на глаза кому – то из власть придержащих. Во всяком случае, ко мне вскоре обратился молодой предприниматель из окружения губернатора с предложением сделать эскизы… новых уральских денег. Заказ показался фантастичным, мало верилось в возможность его реализации, но я согласилась. Про «уральские франки» - деньги не состоявшейся Уральской республики (была такая сепаратистская идея в начале 90-х) написано уже достаточно много. Возможно, кому-то будет интересно узнать и о роли художника в этом проекте…
На главной стороне банкнот размещены портреты исторических деятелей, а на обороте – мои рисунки памятников архитектуры уральских и сибирских городов: Екатеринбурга, Перми, Уфы, Тюмени, Златоуста, Невьянска, Тобольска и Воткинска.
Название «уральские франки» еще не было окончательным. Начала я с эскиза т.н. «именной акции», но скоро задача была сформулирована четко – сделать 8 городских зарисовок по числу номинаций: 1,5,10,20,50,100,500,1000 « уральских франков». Срок был жесткий – 2 недели. Работать пришлось в условиях, близким к экстремальным. В то лето 1991-го года я жила с трехлетней внучкой на далекой даче в Пермской области.
Бытовых условий в доме почти не было, часто отключали электричество, далеко приходилось ходить за водой, а тут еще огород, который мы с мужем развели в первый (и последний) раз в жизни, будучи в эйфории от покупки деревенской усадьбы. Все лето один за другим приезжали друзья, которым требовалось внимание. Поэтому, за работу я садилась уже поздно вечером, уложив гостей спать. И работала почти до утра. Конечно, компьютера у меня в ту пору не было, только: перо, тушь и бумага. Вглядываясь сейчас в ту двадцатилетнюю даль, вижу: глухое камское село, притихший старый дом, в открытое окно светит луна, под луной блестит река, а я сижу за чертежной доской и … рисую деньги. Уральские!
Эскизы я сдала в срок и получила вознаграждение - 1,5 или 2 тысячи рублей, сейчас точно не помню. Если учесть, что «франки» были вскоре напечатаны на Пермской фабрике «Гознак» и немалым тиражом, то оплата моего труда кажется символической. Но я в то время совершенно не представляла себе технологии изготовления денег на фабрике, технических требований к рисунку, стандартов художественного оформления денежных знаков. Узнавать все это было некогда и не у кого…Помню, была разочарована, не обнаружив на напечатанных банкнотах своих рамок в стиле «модерн», которые так старательно от руки вырисовывала на каждой купюре. И надписи у меня на эскизах гораздо изящнее – на деньгах шрифт примитивный. Но это мелочи. В целом, могу свидетельствовать, что гравер на фабрике не изменил ни одной линии на моих картинках, только детализировал рисунок зелени и кое-где добавил штриховки.
Но этот очерк не совсем о деньгах, а вернее, не только о них. Удивительным образом с каждым изображенным на банкнотах сюжетом у меня ассоциируются личные жизненные ситуации. С возрастом я почти привыкла к подобным совпадениям, и они меня теперь только радуют, словно кто-то «оттуда» заинтересованно следит за мной и направляет… И потому я склонна думать, что этот заказ не был таким уж случайным.
На купюре достоинством 20 франков изображен, пожалуй, самый известный в мире частный дом – Ипатьевский.
В конце 70-х Свердловск начали посещать зарубежные специалисты. Приближался 1978г. - год печального юбилея – 60-летие со дня расстрела царской семьи. Партийная власть опасалась, что эта дата привлечет внимание зарубежных средств массовой информации, и в 1977г. по постановлению Политбюро было принято решение о сносе злополучного дома. В том же году дом был взорван и стерт с лица земли. Это было форменное варварство, потому что дом был очень красив – эдакие белокаменные палаты. Построенный в конце 80-х годов 19-го века в псевдорусском стиле с элементами модерна, удачно вписанный в крутой рельеф, он безусловно украшал собою Вознесенский проспект.
Дом находился в верхней части Вознесенской горки и разгон от него вниз был до самого пруда… Мне исполнилось восемь лет и меня приняли в отряд «октябрят», когда я вдруг вообразила, что живущий вместе с нами мой дядя Саша (Александр Тимофеевич Романов) –родственник царя, уцелевший во время казни семьи. И теперь он прячется у нас в доме. Я думала так долго, боялась спросить у родителей и мучилась от своей раздвоенности – дядю я любила, но повесть о Павлике Морозове я к тому времени уже прочитала…Я бы так не мучилась, если бы знала тогда, что именно мой дядя Саша сопровождал во время Великой Отечественной войны из Ленинграда в Свердловск эрмитажные ценности, и хранились они затем всю войну до 1946-го года в …Ипатьевском доме.
Мой отец, страстный фото и кинолюбитель, в 50-е – 60-е годы увлеченно снимал город, Ипатьевский дом – многократно и с разных точек. В начале перестройки в Свердловск приехал небезызвестный кинорежиссер, задумавший снимать фильм о семье Романовых. Он пытался уговорить местную администрацию восстановить, к тому времени уже давно снесенный, дом (он-де нужен ему для съемок). Энтузиазма у начальства такое предложение не вызвало.
Режиссер, узнав, что в нашей семье есть кинокадры исторического дома, пожелал с нами встретиться. Мы с братом подарили ему эти уникальные кадры. К сожалению и удивлению он ими не воспользовался и пренебрег, таким образом, исторической правдой – изображенный в его фильме дом даже отдаленно не напоминает Ипатьевский…Когда в начале 90-х началась спекулятивная возня вокруг идеи создания «Храма на крови» на месте уничтоженного дома, я, наивная, сделала попытку направить дискуссию в другое русло – написала заметку в «Вечерний Свердловск» с предложением не новый храм сооружать в знак памяти о печальном событии, а восстановить ту часовенку, что была свидетельницей трагедии в июле 1918-го года. Такое решение не нарушило бы масштаба существующей застройки, где доминантой всегда была Вознесенская церковь. Но сколько потом в течение десятка лет было даром потраченных денег и загубленных репутаций, пока на этом месте не появился помпезный храм, сразу превративший старинный ансамбль церкви и Харитоновского дворца в лилипутскую декорацию…Ипатьевский дом я рисовала много раз, а новоиспеченные уральские бизнесмены охотно покупали мои картинки в качестве сувениров для поездки за рубеж.
Как известно, они были погребены в Петропавловском соборе в Петербурге. Но сначала с уральскими узниками прощался Екатеринбург. Накануне утром в Вознесенской церкви были установлены урны с останками членов семьи и слуг, разделивших их участь. Народом была запружена вся площадь, люди с цветами шли в храм сплошным потоком несколько часов. День был солнечный и жаркий. Но за несколько минут до полудня небо заволокло тучами и ровно в 12 часов, с первым ударом церковного колокола разразился страшный ливень. Как раз в этот момент из церкви появилась траурная процессия. Военные, чеканя шаг, несли урны, а вслед за ними шествовали важные чиновники, в том числе, уральский и петербургский губернаторы. Шли медленно, под проливным дождем, без зонтов. Когда подошли к машинам, отъезжающим в аэропорт, и начали в них садиться, дождь прекратился, и через несколько минут снова сияло солнце. Всему этому я была свидетелем. А буклет давно стал раритетным, он был выпущен всего в 500-х экземплярах.
В эти же перестроечные годы еще один уральский дом приобретает широкую известность – дом С.Дягилева в Перми. В 1989-м году там состоялась научная конференция «Сергей Дягилев и художественная культура XIX-XXв.в.» Впервые в стране была осуществлена такая беспрецедентная по масштабу «выставка – монография», на которую собрали материалы из самых крупных национальных музеев, архивов и библиотек. Тогда, будучи в Перми, я сделала цветной слайд Дягилевского дома и использовала его затем для рисунка на банкноте.
Сейчас в доме музей и культурный центр. А когда-то в пристрое к боковому фасаду дома размещалась Александровская женская гимназия, ее в 1914-м году успешно закончила моя тетя - Зинаида Афанасьевна Демидова.
Зимой 1918-го г., когда Урал заняли белые, здесь помещалась колчаковская комендатура, о чем свидетельствуют обнаруженные на стенах при ремонте здания суровые надписи – цитаты из военных приказов.
Поддержим! 
