За прошедшие после моего доклада полтора года мне удалось найти новые материалы по теме.
Поэтому сейчас я уже не уверен, что причина исчезновения купона и водяного знака на 50-рублевке - спешка.
К этой версии добавились еще две. Возможно, истина лежит где-то посередине, и на отсутствие водяного знака повлияло несколько факторов.
Первая: новая 50-рублевка была защищена достаточно хорошо и без водяного знака, поэтому, принимая во внимание ее номинал, его сочли лишним. В пользу этого говорит текст заметки, опубликованной в "Петербургской газете" в 1900 году, где содержится пространное интервью корреспондента с не назвавшим себя сотрудником ЭЗГБ (вероятно, Г. И. Франком). Там написано и про усложненную по сравнению с 100- и 500-рублевыми купюрами орловскую печать, и про особую тонкую бумагу. Текст заметки - ниже.
Вторая версия: новая 50-рублевка лишилась купона из-за требований Госбанка, которому были неудобны банкноты крупного размера. В 1909 году по требованию Госбанка началась работа над новыми банкнотами уменьшенного размера, т. к. банкноты, которые были в обращении и проектировались тогда, не были удобны. Подробно об этом - в статье вашего покорного слуги, опубликованной в последнем выпуске "Нумизматических чтений" ГИМ. Статья - во вложении.
В. Пр-ов.
«Защита» кредитных билетов
С сегодняшнего дня начинают циркулировать новые кредитные билеты 50-рублевого достоинства. Они были заготовлены уже давно, и в отчетах Экспедиции заготовления государственных бумаг значатся «образца 1899 года». Я видел их в витрине Экспедиции, присланной на парижскую выставку, кажется, недели за две до ее открытия.
Выпуск новых кредитных билетов в публику для Экспедиции заготовления государственных бумаг – событие. Как-то их примут? Как к ним отнесутся? Как… начнут подделывать? Вот вопросы, которые волнуют Экспедицию при выпуске новых денег.
Конечно, такое волнение вполне понятно: каждому производителю, не абсолютно лишенному самолюбия, дорого его производство. Но для сильных волнений Экспедиции имеется еще особенная, специальная причина.
Это – отсутствие в массе публики правильной оценки достоинства бумажных денег.
Так сказала мне вчера сама Экспедиция.
Вот ее слова:
— К сожалению, русская публика до сих пор не может уяснить себе сущность достоинства кредитного билета. Она смотрит на него исключительно как на картинку. А это в высшей степени неправильно.
Здесь я должен остановиться: моя фраза «так сказала мне вчера сама Экспедиция», пожалуй, вызовет некоторое недоумение. Разговор с Экспедицией – это что-то новое… С кем же именно: со стенами, трубами, машинами?
Недоумение надо выяснить. Я обратился вчера в Экспедицию заготовления государственных бумаг к лицу, заведующему специальным отделом, и получил от него ответы на все интересовавшие меня вопросы.
— Прошу только об одном, – сказал мой собеседник, – не называйте моей фамилии.
— Почему?
— Потому что у нас здесь нет ни Иксев, ни Игреков, ни Зетов. Здесь – Экспедиция. Все мы работаем для Экспедиции, а сами по себе ничего не значим, ничего из себя не представляем. Мы крошечные пружины огромного, сложного механизма. Значит и надо говорить только об этом механизме и только от его имени.
Возразить что-нибудь против такого аргумента было трудно. Приходилось сознаться, что мой собеседник прав.
Тогда я забыл фамилию лица, сидевшего со мной в кабинете, увешанном чудными гравюрами, и решил, что я разговариваю с Экспедицией заготовления государственных бумаг.
***
— В чем же Вы обвиняете публику?
— В том, что она придает слишком много значения художественной стороне кредитного билета. Это, как я Вам уже сказал, совершенно неправильно: мы могли бы приготовлять кредитные билеты несравненно высшего достоинства в художественном отношении, но эти билеты, как деньги, никуда не годились бы.
— Это почему?
— Да потому, что достоинство кредитного билета, прежде всего, в том, чтобы он был хорошо защищен.
— Защищен? От кого или от чего?
— От подделки. В этом отношении мы можем похвастаться: с момента выпуска новых 25-рублевых, т. е. уже лет семь наши билеты совершенно перестали подделывать. Я говорю, конечно, не о подделках ручных, когда тому или другому субъекту удается с громадным трудом подделать одну бумажку: это пустяки. Опасны фотомеханические подделки, благодаря которым бывает наплыв в страну фальшивых бумажек. Такие подделки производились прежде за границей и присылались или привозились в Россию тысячами листов.
— Какие бумажные деньги подделывались у нас последние?
— Сторублевые старого образца. Они не менялись тридцать лет и, для того времени, были исполнены безукоризненно. Но в конце концов и их начали подделывать, а особенно удачно благодаря тому, что водяные знаки на этих бумажках были затемнены с обеих сторон печатью. Вот вам сторублевый билет старого образца: посмотрите его на свет, вы почти не различите водяных знаков.
Мне был передан сторублевый билет старого образца, вынутый из большого конверта, лежавшего в аккуратно завязанной папке.
Я посмотрел. Действительно, водяных знаков не было видно.
— А взгляните-ка на билеты пятисотрублевый и сторублевый, нового образца…
Из той же папки появилось… шестьсот рублей.
— Теперь Вы, конечно, понимаете, почему мы помещаем портреты Петра I и Екатерины II, сделанные водяными знаками, на совершенно чистых купонах. Они прекрасно видны каждому, а подделать их чрезвычайно трудно.
Все это я понял, но вместе с тем, каюсь, заподозрил Экспедицию заготовления государственных бумаг в слишком легкомысленном отношении к кредитным билетам высокого достоинства.
Однако мое подозрение было напрасно. Когда я стал внимательнее рассматривать пятисотрублевый билет, то увидал, что посреди его было выбито слово «образец».
***
— Итак, нынешние билеты пятисотрублевые и сторублевые защищены превосходно?
— Да. В этом не может быть сомнения. Их защита вполне может быть названа полной.
— А как она достигается?
— Следующими средствами: во-первых – изготовлением бумаги высшего качества, чисто пеньковой, во-вторых – водяным знаком, о котором уже шла речь, и в-третьих – особым способом типографской печати, изобретения техника Экспедиции И. И. Орлова.
— Что это за способ?
— Сущность способа Орлова состоит в одновременном нанесении за один оттиск на бумагу различных тонов или красок с одной печатной формы или клише. При этом линии рисунка непрерывно переходят и от одного цвета в другой, точнее говоря – изменяются в цвете, не прерываясь, причем непрерывность линий рисунка, при переходе из одного тона в другой, всегда остается явным и легко отличимым признаком новой печати, особенно при сравнении с воспроизведениями подделок другим способом.
— Каким образом может быть применен способ Орлова к защите пятисотрублевых и сторублевых билетов?
— Двояким: на лицевой стороне и на обратной. Рассмотрим сначала лицевую сторону. На лицевой стороне напечатана предохранительная сетка, состоящая из перевязи цифр 500 или 100, переходящая введением двух тонов – красного и синего или зеленого или коричневого – в крупные цифры «100» на сторублевом билете и цифры и слова «500 рублей 500» на пятисотрублевом билете. Следует обратить внимание, что перевязочные цифры 100 или 500 постоянно изменяются в своих размерах, то укорачиваясь, то удлиняясь по всей площади билета. На той же лицевой стороне вся черная пропись и портреты напечатаны металлографским способом, подделка которого с помощью фотографии сейчас же сказалась бы бледностью и монотонностью рисунка, вместо той бархатности и рельефности, какие замечаются на настоящих билетах. Подделка же теми же способами, какими работают в Экспедиции, т. е. гравированием на стали, всегда сопровождалась бы несходством портретов по сравнению с оригиналами.
— А обратная сторона?
— Вся обратная сторона – сетка и пропись – отпечатана за один раз несколькими красками по тому же способу Орлова. Чистота исполнения, при такой тонкости линий и разнообразия их переплетения и резкий, но без пятен, переход одного цвета в другой одного и того же рисунка и особенно воспроизведение текста извлечений из закона белыми буквами на пятисотрублевом билете, на красном фоне, занимаемом синим гербом, – все это является недостижимым при других способах печати. Белые буквы текста образованы сохранением чистого фона бумаги и, при разглядывании билета на просвет, они кажутся светлыми и прозрачными. В случае же подделки их белой краской типографским способом, оне, при таком же рассматривании на просвет, показались бы черными. Кроме того, самое получение рисунка государственного герба синими линиями по красному фону, а также и отчетливое печатание бордюрной рамки со словами «пятьсот рублей» двумя красками, красной и синей, является в высшей степени затруднительным, пожалуй, даже невозможным, при других способах печати.
— В этом же роде, вероятно, скомпонована и защита новых 50-рублевых билетов?
— Да. Защита пятидесятирублевых билетов на лицевой стороне одинаковая с защитой билетов сторублевых и пятисотрублевых. На оборотной стороне – иначе. Там белые буквы – извлечение из закона о размене и наказании за подделку – на многоцветном фоне с проходящими через него буквами «ГКБ», окаймленными фиолетовой тенью, являются еще более трудными для подделки сравнительно с такой же комбинацией на пятисотрублевом билете. Такой же точно трудностью подделки отличается в виньетке на левой стороне билета пропись «пятьдесят рублей», расположенная на сетке красного тона, перекрытой сеткой синего цвета. Бордюрная линия, окаймляющая всю виньетку и кажущаяся темно-фиолетовой, состоит на самом деле из двух цветов – красного и синего. Бордюрная рамка по краям всего билета со словами «пятьдесят рублей» и с цифрами «50» в четырех ее углах образована из линий зеленого цвета и из маленьких синих точек, являясь, как и на билетах пятисотрублевого достоинства, прекрасной защитой от подделки всякими другими способами…
***
Так «защищает» кредитные билеты Экспедиция заготовления государственных бумаг.
Придумывая все эти сложнейшие комбинации для охраны наших же карманов, Экспедиция, в сущности, совершенно права, жалуясь на публику, что та постоянно твердит: «Ах, какие у нас некрасивые бумажные деньги!..»
Допустим – некрасивые, хотя и это неправда… А разве лучше было бы, если бы из трех изящных бумажек, циркулировавших в публике, одна была бы фальшивой? Говорят, нечто подобное происходило с последними красными десятирублевками: в Государственный банк, якобы, ежедневно доставлялись по несколько тысяч штук таких фальшивых «красненьких».
Нет, уж пусть лучше кредитные билеты будут некрасивыми, но верными. Это куда спокойней.
«Петербургская газета», 1900 г. № 225, 16 августа.
