Справочная > Фальшивки для обращения
Фальшивомонетничество в литературе
magsib:
одно дело когда идет прямое цитирование источника, другое дело переработанное автором. Объясню разницу. Возьмем труд одного товарища. Он пишет трата-та, этих денег не хватило даже для полосы отчуждения. приводится ссылка на архивный документ. добираешься до архивного документа, а там просто перечень сколько ящиков отправили туда по номиналам. Откуда взялся вывод? Другой автор пишет, такой-то штамп возник по такой-то причине, ссылается на архивный документ. открываешь архивный документ и чего: фигушки, прямым текстом про причины возникновения этого штампа там ничего нет.
Мне нравится больше стиль изложения: привел документ, потом автор чего-то пишет от себя.
gf_ruslan:
Интересные факты
В 1920 году Ульмин Амурской области был переименован в Мухино.
Именем Ф. Н. Мухина была названа улица в Верхнеудинске. Улицу переименовали в 1967 году в Проспект имени 50-летия Октября.
Имя Ф. Н. Мухина носит одна из улиц Благовещенска.
Имя Ф. Н. Мухина носит одна из улиц Завитинска.
Kadima:
Михаил Булгаков, Белая Гвардия.
Ночь. Василиса в кресле. В зеленой тени он чистый Тарас Бульба. Усы вниз, пушистые — какая, к черту, Василиса! — это мужчина. В ящиках прозвучало нежно, и перед Василисой на красном сукне пачки продолговатых бумажек — зеленый игральный крап:
Знак державноi скарбницi[79]
50 карбованцiв
ходить нарiвнi з кредитовыми бiлетами.
На крапе — селянин с обвисшими усами, вооруженный лопатою, и селянка с серпом. На обороте, в овальной рамке, увеличенные, красноватые лица этого же селянина и селянки. И тут червяками усы вниз, по-украински. И надо всем предостерегающая надпись:
За фальшування караеться тюрмою,
уверенная подпись:
Директор державноi скарбницi Лебiдь-Юрчик
Кошю-медный Александр II в трепаном чугунном мыле бакенбард, в конном строю, раздраженно косился на художественное произведение Лебiдя-Юрчика и ласково — на лампу-царевну. Со стены на бумажки глядел в ужасе чиновник со Станиславом на шее[80] — предок Василисы, писанный маслом. В зеленом свете мягко блестели корешки Гончарова и Достоевского и мощным строем стоял золото-черный конногвардеец Брокгауз-Ефрон. Уют.
Пятипроцентный прочно спрятан в тайнике под обоями. Там же пятнадцать «катеринок», девять «петров», десять «Николаев первых», три бриллиантовых кольца, брошь, Анна[81] и два Станислава.
В тайнике № 2 — двадцать «катеринок», десять «петров», двадцать пять серебряных ложек, золотые часы с цепью, три портсигара («Дорогому сослуживцу», хоть Василиса и не курил), пятьдесят золотых десяток, солонки, футляр с серебром на шесть персон и серебряное ситечко (большой тайник в дровяном сарае, два шага от двери прямо, шаг влево, шаг от меловой метки на бревне стены. Все в ящиках эйнемовского печенья[82], в клеенке, просмоленные швы, два аршина глубины).
Третий тайник — чердак: две четверти от трубы на северо-восток под балкой в глине[83]: щипцы сахарные, сто восемьдесят три золотых десятки, на двадцать пять тысяч процентных бумаг.
Лебiдь-Юрчик — на текущие расходы.
Василиса оглянулся, как всегда делал, когда считал деньги, и стал слюнить крап. Лицо его стало боговдохновенным. Потом он неожиданно побледнел.
— Фальшування, фальшування, — злобно заворчал он, качая головой, — вот горе-то. А?
Голубые глаза Василисы убойно опечалились. В третьем десятке — раз. В четвертом десятке — две, в шестом — две, в девятом — подряд три бумажки несомненно таких, за которые Лебiдь-Юрчик угрожает тюрьмой. Всего сто тринадцать бумажек, и, извольте видеть, на восьми явные признаки фальшування. И селянин какой-то мрачный, а должен быть веселый, и нет у снопа таинственных, верных — перевернутой запятой и двух точек, и бумага лучше, чем лебiдевская. Василиса глядел на свет, и Лебiдь явно фальшиво просвечивал с обратной стороны.
— Извозчику завтра вечером одну, — разговаривал сам с собой Василиса, — все равно ехать, и, конечно, на базар.
Он бережно отложил в сторону фальшивые, предназначенные извозчику и на базар, а пачку спрятал за звенящий замок. Вздрогнул. Над головой пробежали шаги по потолку, и мертвую тишину вскрыли смех и смутные голоса. Василиса сказал Александру II:
— Извольте видеть: никогда покою нет...
Навигация
Перейти к полной версии