В сетевом журнале "Москвич" вышла статья Е.Шерга про человека, которого многие из наших коллег знали - Виктора Гофмана.
Написано вообщем всё правдиво. От себя дополню, что ни один из похищенных при убийстве знаков (а они большей частью известны) пока нигде не всплыл.
Ссылка на статью:
https://moskvichmag.ru/lyudi/moskovskij-detektiv-kak-iskali-ubijtsu-poeta-viktora-gofmana/На всякий случай продублирую содержание без фото:
Московский детектив: как искали убийцу поэта Виктора Гофмана
Екатерина Шерга
25.03.2021
У Виктора Гофмана, убитого в Москве шесть лет назад, был своего рода двойник. Тоже поэт, тоже Виктор Гофман, родившийся в 1884 году в Российской империи, в семье богатого мебельного фабриканта. Он был другом Ходасевича, учеником Брюсова и Бальмонта. В 1911 году он был найден мертвым в номере парижского отеля. Рядом лежал пистолет.
Их иногда путали, стихи одного приписывали другому и наоборот. Виктор Гофман, родившийся в 1950 году, был другом Евгения Рейна, учеником Слуцкого и Межирова. Именно Слуцкий в свое время предложил ему взять псевдоним, чтобы в литературе не было двух поэтов с одинаковыми именами. Виктор Генрихович отказался. Он считал, что его однофамилец уже почти забыт. Здесь он был прав. Кроме того, он был не суеверен и думал, что его ждет другая смерть. Здесь он ошибался.
«Дороживший своей одинокой свободой»
Его отец, Генрих Борисович Гофман, был человек отважный и блестящий. Ему везло в жизни, и особенно везло на войне. Окончив летное училище, в 1942 году он отправился на фронт, два года спустя стал командиром эскадрильи, Героем Советского Союза. Авиаконструктор Сергей Ильюшин в знак своего восхищения лично подарил Гофману свою новую машину Ил-10.
Генрих Борисович Гофман
После войны он взялся за перо, стал писать повести и романы с названиями «Самолет подбит над целью», «Орлиное племя» и «Двое над океаном». Там действовали отважные партизаны, мужественные разведчики и, естественно, героические летчики. «Карлов снова бросил свой самолет в атаку. Он вонзал в уцелевший “юнкерс” длинные очереди трассирующих пуль».
Сначала он жил в доме на Соколе, потом получил квартиру в двенадцатиэтажной башне по адресу Малая Грузинская, 31. У него жена и двое сыновей — Виктор и Александр. Писатель Рауль Мир-Хайдаров, друживший с Виктором, вспоминал: «Благодаря отцу-весельчаку, балагуру, сибариту, красавцу, плейбою, известному донжуану московского масштаба, общавшемуся с летчиком Василием Сталиным, Витя с детских лет знал весь цвет советской литературы и культуры. Он сидел на коленях Ильи Эренбурга и Павла Антокольского, общался с детьми Чаковского и Чуковского, рос вместе с Павлом Катаевым, учился с детьми Фадеева и Шагинян, с детства был любимцем многих известных творческих людей. В хлебосольном отцовском доме часто собирались писатели, артисты, режиссеры, композиторы — истории из мира кино, литературы и музыки он слышал из уст корифеев искусства».
Дальше происходит то, что можно назвать трагической иронией судьбы. Генрих Гофман совершил 96 боевых вылетов, в его машине насчитывалось в общей сложности больше 600 боевых пробоин. Он прошел всю войну и остался жив. В мирном 1973 году его жена Майя Гольденберг летела на пассажирском лайнере Ту-154, выполнявшем обычный рейс по маршруту Москва—Прага. При заходе на посадку самолет потерял управление, упал на землю и взорвался.
В тот момент Виктору было 22 года. После смерти матери и развода с женой (это был ранний, студенческий брак) он привыкает к одинокой жизни. Благодаря собственному таланту, связям отца, многочисленным знакомствам в среде писателей и диплому Литинститута он без труда мог раздобыть себе работу в любом журнале или почтенном издательстве. Но это было ему не интересно. Он работал в многотиражке 2-го часового завода, помощником оператора на «Центрнаучфильме», после этого никаким официальным местом работы уже не обзаводился. Он занимался переводами, у него хоть и нечасто, но выходили книги его собственных стихов. Когда заработанных за письменным столом денег не хватало, к его услугам был стол бильярдный. Виктор считался одним из лучших в Москве игроков, его друг Георгий Елин вспоминал: «ЦДЛ был вторым Витиным домом: найти его там было вернее всего — если не в ресторане, то в бильярдной. Где 10-го и 25-го (в гонорарные дни в столичных редакциях) Гофман зарабатывал себе на целую неделю. Играл виртуозно».
Он был высокого роста, все друзья и знакомые отмечали его огромную физическую силу — он делал «крест» на кольцах, легко вертел пудовые гири. Он нравился женщинам — на старых фотографиях он постоянно обнимает какую-нибудь красотку. Он много времени проводил в советских «заповедниках» для писателей — Центральном Доме литераторов, домах творчества в Коктебеле и Пицунде, там можно было играть в бильярд или в компании друзей читать стихи любимых поэтов: Бродского, Рейна, Заболоцкого, Кибирова. Но в общении он обычно сохранял дистанцию. «Дороживший своей одинокой свободой», — сказал о нем его друг критик Михаил Синельников.
«Опускаются шаткие сходни на твердыню у темной воды»
Так проходили десятилетия. Литературные учителя умирали, друзья старели, брат Александр женился на американке и уехал во Флориду. Дом творчества в Пицунде стоял разграбленный, с выбитыми окнами, во время грузино-абхазской войны там с автоматами бродили боевики из отряда Шамиля Басаева. И было уже невозможно зарабатывать на жизнь переводами стихов любимых грузинских поэтов.
Гофман много лет увлекался нумизматикой. Теперь свое хобби он превратил в профессию. Он покупал и продавал старинные монеты и боны — бумажные деньги, вышедшие из обращения. Этого заработка хватало на скромную жизнь одинокого немолодого мужчины. В последние годы жизни он каждое воскресенье ехал на Профсоюзную улицу, где в кинотеатре «Аврора» находится московский нумизматический рынок. Его коллеги и не подозревали, что он поэт, зато знали, что Виктор Генрихович — владелец лучшей коллекции китайских и среднеазиатских бон в России.
Новому поколению литераторов он почти неизвестен. Выстраивать собственный бренд или миф, создавать медийные поводы — на все эти действия, без которых сегодня невозможна жизнь успешного поэта или писателя, он был совершенно не способен. «Человек без локтей» — так журналист Георгий Елин назвал свои воспоминания о друге, не умевшем отвоевывать свое место в жизни: «В 90-м он выпустил новую книгу стихов “Волнение звука”. И если первая была отмечена Международной премией в Сорбонне, то вторая прошла совсем незамеченной. А третью (“В плену свободы”, 1996) Гофману пришлось издавать за свой счет. Годом раньше умер отец Генрих Борисович, унеся в небытие свою волшебную палочку, каковой была в СССР Золотая Звезда Героя, и новые деляги сразу забрали у покойного дачу, поселив на ней своих писательских чад… В одну из последних встреч Гофман грустно сказал: “А ведь меня нет нигде. Просто — нет”. Очередную книгу “Немая речь” издал себе сам — четыре десятка стихов, 100 экземпляров. Так называемый литературный процесс бурлил где-то рядом, как народившаяся новая коктебельская тусовка, для которой седой долговязый старик — некий обломок вчерашнего времени, тенью проходивший мимо их радостных щенячьих посиделок».
Александр (слева) и Виктор Гофман
Впрочем, для публикации стихов у него был фейсбук.
Все досталось безлюдью и вьюгам.
Даже Сольвейг уже не поёт.
За полярным спасительным кругом
Одинокое солнце встаёт…
Уповая на слово Господне,
Завершаются наши труды,
Опускаются шаткие сходни
На твердыню у темной воды.
У него есть стихотворение «Сериал», довольно мрачное, про то, как супружеская пара, бухгалтер с женой, вечером смотрит детектив. Их собственное существование грустно и однообразно, а в телевизоре — придуманная жизнь: мафия, жертвы киллеров, внедренные агенты, бандиты и перестрелки. Сейчас, когда это читаешь, невозможно не думать о том, что сидящие перед экраном персонажи наблюдают за жизнью создавшего их автора, точнее, за его смертью и тем, что за ней последовало, а он тем временем рассказывает о них… Получается то ли лента Мебиуса, то ли зеркала, которые бесконечно отражаются друг в друге. Поэты часто предсказывают будущее. Но Гофман не мог предположить, что пророческим окажется именно это стихотворение.
В 2015 году в Москве умер нумизмат по фамилии Саакян. После него осталась коллекция, которую Виктор Гофман очень хотел купить. Она стоила дорого, но деньги у него нашлись. Договариваться о покупке надо было с наследниками коллекционера — дочерью и мужем дочери Левоном Саакяном. Неизвестно, какие причины заставили его взять фамилию жены, до брака его звали Левоном Егазаряном, это был темный и страшный человек.
Впрочем, Виктор Гофман об этом не подозревал. Он, ничего не опасаясь, спокойно рассказывал про своего отца, про его ордена и медали, которые он хранил у себя в квартире как огромную ценность. Между тем за пару минут поиска в интернете можно выяснить, что на черном рынке (официально торговать боевыми наградами в России запрещено) цена Звезды Героя со всеми документами начинается от полумиллиона рублей, орден Красной Звезды из золота — 30 тыс. рублей, у некоторых орденов Красной Звезды цена доходит до 100 тыс. рублей. Орден Ленина времен войны — 300 тыс. рублей.
Вечером 28 октября 2015 года Виктор Гофман спокойно открыл дверь Левону Саакяну, которого ждал, чтобы купить у него долгожданную коллекцию. В какой-то момент Виктор отвернулся, и тогда ему выстрелили в голову. Пистолет с глушителем, переделанный из газового, убийца бросил (или забыл) в квартире. Потом он устроил обыск — квартира, как ковром, была устлана сброшенными с полок книгами. Он нашел и забрал с собой приготовленные Гофманом деньги, его нумизматическую коллекцию и боевые награды отца. (По оценке Следственного комитета, общая стоимость похищенного составила около 5 млн рублей.) После этого скрылся на ожидавшей его машине.
В последующие дни близкие Виктора Гофмана не могли понять, куда он пропал. Одна из его знакомых приехала в дом на Малой Грузинской, нажала на кнопку звонка. К ней никто не вышел. Она повернула дверную ручку, дверь оказалась не заперта и легко открылась.
«Следствие приостановлено в связи с тем, что обвиняемый скрылся от следствия»
Саакян совершил все возможные ошибки. Подходя к дому на Малой Грузинской, он попал на камеру наблюдения. В тот день не работал домофон, поэтому он позвонил Виктору Гофману по мобильному, и тот спустился вниз, чтобы лично открыть дверь своему убийце. Этот момент тоже попал на камеру. Лицо Саакяна прекрасно различимо. Видно, как Виктор впускает его и как примерно час спустя тот выходит, держа с собой сумку, наполненную какими-то тяжелыми вещами.
Кроме того, сбыть украденные у Виктора Гофмана монеты и ценные бумаги можно было только таким же, как он, коллекционерам. Но их круг узок по определению, и многие из них были крайне удивлены, когда некий человек стал предлагать им раритеты из собрания убитого Гофмана. Этого продавца они хорошо запомнили, он оставлял им свои координаты, они сообщили их следователю.
Но дальше происходит нечто поразительное. Следствие словно затормаживается. Саакян спокойно разгуливает по Москве, ночует у себя дома, у него не проводят обыск. В результате вместо того, чтобы задержать убийцу, его попросту спугнули. Он узнал, что коллекционеров допрашивают, сообразил, что его личность установлена, причастность к преступлению практически доказана и рано или поздно до него доберутся. Он покупает билет на самолет и вскоре сходит с трапа в мексиканском городе Канкуне, благо загранпаспорт у него был, а виза в Мексику не нужна.
Друзья и родственники убитого узнают об этом из коротких газетных сообщений. Они испытывают просто отчаяние. Им ясно — если рука правосудия не смогла схватить убийцу, когда он свободно бродил по Москве, до Мексики она точно не дотянется. Александр Гофман, брат Виктора, официально является по этому делу потерпевшим, он раз за разом приезжает в Москву. Но следователь подполковник Антон Алексеевич Ваганов не давал никакой информации, не отвечал на звонки, назначал встречи и не приходил на них. Наконец через девять месяцев после преступления Александр Гофман получил письмо:
«Ваше обращение, направленное 21.07.2016 на электронный почтовый ящик СК РФ, рассмотрено. Сообщаю, что предварительное следствие по уголовному делу № 386173, возбужденному 31.10.2015 по признакам преступления, предусмотренного п. “з” ч. 2 ст. 105, ч. 1 ст. 222 УК РФ, по факту убийства Гофмана В.Г., приостановлено 01.08.2016 в соответствии п. 2 ч. 1 по ст. 208 УПК РФ, в связи с тем, что обвиняемый скрылся от следствия.
Следователь УВД 1 следственного отдела 1 управления по расследованию особо важных дел (о преступлениях против личности и общественной безопасности) ГСУ СК РФ по г. Москве подполковник юстиции А. А. Ваганов».
Друзья Виктора пишут жалобу на действия следователя Ваганова и направляют ее в Администрацию президента. Но оттуда ее спускают обратно в Следственный комитет. Вскоре приходит ответ: «В ходе следствия волокиты и неорганизованности не усматривалось». И подпись… подполковник юстиции А. А. Ваганов.
Так проходит почти год. Люди из окружения Виктора Гофмана, все эти уважаемые литераторы, публицисты и священнослужители, чувствуют свою унизительную беспомощность. Они оказываются перед стеной, которую не пробить. Наконец становится известно, что Владимир Маркин, руководитель управления взаимодействия со СМИ Следственного комитета РФ, в магазине «Москва» устраивает презентацию своей книги. Хоть какая-то возможность прямого контакта! Один из самых давних и близких друзей Виктора протоиерей Владимир Вигилянский пишет письмо, чтобы лично его вручить, даже, скорее, всучить.
«… 14 января 2016 года из СМИ мы узнали имя то ли убийцы, то ли заказчика — Л. Саакян (38 лет). Там же мы узнали, что он скрывается в Мексике… Уважаемый Владимир Иванович, как Вы понимаете, у нас — друзей и коллег Виктора Гофмана — возникли десятки вопросов и к следствию, и к форме общения с потерпевшим, а главное — к решению о приостановлении следствия. Получается, что Следственный комитет подписывается в абсолютном бездействии и некомпетентности. Умоляю Вас, помогите нам в этом вопросе. Или, по крайней мере, разъясните действие следователя А. А. Ваганова.
С уважением к Вам, настоятель храмов Мученицы Татианы при МГУ и Святителя Василия Великого в с. Зайцево, член союза писателей, член союза журналистов протоиерей Владимир Николаевич Вигилянский. Это письмо к Вам могли бы подписать десятки известнейших писателей России, а также друзья отца убитого Виктора — тоже писателя и героя Советского Союза Г. Б. Гофмана)».
Но это письмо так и не дошло до адресата. 16 октября 2016 года Владимир Маркин ушел в отставку со своего поста, встреча с благодарными читателями была отменена.
Наконец общими усилиями что-то сдвигается с места. За день до наступления нового, 2017 года приходит ответ из прокуратуры. Решение о приостановке расследования признано преждевременным и необоснованным. По делу назначен новый следователь, и он сообщает новую, очень важную информацию.
Некоторое время назад жена подозреваемого Арминэ Саакян по туристической визе уехала в США и не вернулась обратно, оставшись там нелегально. Его брат Аграм Егазарян уже 15 лет живет в Лос-Анджелесе, он получил американское гражданство. Можно предположить, что Саакяну надоело бродить по Мексике, и он постарается перебраться к родственникам. Так и оказалось. По одной из версий, сразу по приезде Арминэ отправилась в Мексику, взяв с собой паспорт Аграма — братья были похожи. По этому документу Саакян пересек границу.
Левон Саакян, Арминэ Саакян, Аграм Егазарян
И сделав это, он совершил ошибку. Да, российские следственные органы оказались далеко. Зато близко — Александр Гофман, живущий возле Майами. За последний год он много раз прилетал в Москву, найти убийцу брата стало делом его жизни.
Шпион из прошлого
Довольно быстро Александр Гофман обнаруживает, что перед ним та же стена, на которую он наталкивался в Москве. Никто не собирается ловить бандитов, совершивших преступления в России — здесь хватает своих.
«У меня в городе здание ФБР за огромным высоким забором, просто так туда пройти невозможно, — рассказывал мне Александр Генрихович. — Я подошел к охраннику, говорю: “Вот я располагаю информацией, что в США проживает опасный преступник, которого разыскивает Интерпол. Он может и здесь совершать убийства”. (Как, собственно, потом и произошло.) Мне отвечают: “Идите в полицию!” Я пошел в полицию, дальше было как в анекдоте про американского шпиона, который пришел сдаваться в КГБ, а ему говорят: “У вас есть задание? Так идите выполняйте и не мешайте людям работать!” Меня спрашивают: “А где сейчас ваш преступник?” — “В Лос-Анджелесе”. — “Ну а мы-то не в Лос-Анджелесе!” Я понял, что никому это неинтересно. Но у меня есть друг, он адвокат по гражданскому праву в Майами. Он дал мне координаты своего знакомого, адвоката по уголовным делам, так меня передавали по цепочке и в конце концов вывели на частное детективное агентство в Лос-Анджелесе».
Александра Гофмана познакомили с руководителем агентства, приятным немолодым господином, который говорил по-русски и неплохо знал Москву. На то имелись причины.
Майкл Селлерс
Человек, с которым Гофман заключил договор, был не кто иной, как Майкл Селлерс, бывший агент ЦРУ, в 1980-е годы работавший в Советском Союзе под дипломатическим прикрытием. В марте 1986 года он был разоблачен в результате предательства сотрудника контрразведывательного подразделения ЦРУ Олдрича Эймса и схвачен во время встречи со своим агентом. Скандал произошел грандиозный, об успешной операции против зарвавшихся заокеанских джеймсов бондов победоносно рассказывали все советские СМИ. Особенно подчеркивалось, что шпион использовал разные способы маскировки, в момент ареста на нем была шапочка с приклеенными к ней длинными волосами, и он косил под молодого московского неформала. Работавший на него агент, полковник КГБ Сергей Воронцов, был расстрелян, Эймс до сих пор отбывает пожизненное заключение в штате Индиана, самого Селлерса выслали из СССР, и теперь он уже много лет жил в Лос-Анджелесе.
23 мая 2017 года в Центральном Доме литераторов прошла презентация последнего сборника стихов Виктора Гофмана «Белая дорога», эта книга была издана на средства его брата. На следующий день, 24 мая, в московском Музее предпринимателей, меценатов и благотворителей состоялся вечер «Виктор Гофман — забытый гений Серебряного века», посвященный погибшему в Париже поэту, о котором мало кто помнил в течение почти столетия. В этой истории много удивительных совпадений. Тем временем в Лос-Анджелесе бывший шпион и его агенты довольно быстро добывают информацию.
«Он нам через день перезвонил, сказал: “Да, мы нашли Арминэ Саакян, она проживает по такому-то адресу. Если хотите, давайте подписывать с нами договор”. Я подписал, и они выяснили, что Саакян общается с разными подозрительными людьми, судя по всему, из преступного мира. Он раздобыл себе новые документы, теперь его зовут Арсен Григорян, 35 лет. Я был посредником между следственными группами в России и в США, я привозил в Америку его фотографии и отпечатки пальцев», — рассказывает Александр Гофман.
Полиция Лос-Анджелеса не отказывается арестовать объявленного в международный розыск преступника, которого им буквально подносят на блюдечке. Однажды утром из дома Арминэ Саакян выезжает машина, за ее рулем сидит человек, очень похожий на того, кто был объявлен в международный розыск. Полицейские проводят захват — и вскоре с извинением отпускают задержанного. Это был Аграм Егазарян, так похожий на своего брата. Левон не стал ждать, пока полиция займется исправлением своих промахов. Он покинул дом и бесследно исчез.
Выстрелы у «Арарата»
Неизвестно, куда он залег, известно лишь, что он, словно герой «Криминального чтива», стал наемным киллером в одной из местных гангстерских группировок. В Калифорнии есть городок Глендейл, прилепившийся к Лос-Анджелесу как фактически его северный пригород. 14 октября 2018 года в местном ресторане «Маран Арарат» гуляли сразу три большие компании. Поздним вечером из дверей ресторана вышел человек и отправился в направлении парковки. Внезапно раздались выстрелы. Человек упал. Свидетели видели, как стрелявший запрыгнул во внедорожник темного цвета и уехал. Случившееся выглядело как образцовый пример бандитской разборки. Но убитым оказался 48-летний Сурен Тахмазян, мирный житель соседнего городка, никак не связанный с криминалом. Единственное, что могла предположить местная полиция — киллеры охотились на кого-то другого.
Так оно и было. Настоящей целью убийц являлся бизнесмен Рафик Мадоян, приближенный знаменитого уголовного авторитета Деда Хасана, застреленного в 2013 году в московском ресторане «Старый фаэтон». Это было не первое покушение на Мадояна. К тому времени не осталось, кажется, той части света, где его бы не пытались убить. Декабрьским утром 2011 года жители одного из домов на Саянской улице в Москве обнаружили, что дверь в их подъезд испещрена следами пуль. Как выяснилось, несколькими часами раньше, когда Мадоян возвращался домой, киллер выпустил по нему очередь из автомата с оптическим прицелом, но Мадоян остался невредим, легкие ранения получил его охранник.
Два года спустя его собирались убрать в Армении «исходя из неприязненных отношений». Исполнителю убийства обещали 500 тыс. долларов и особняк в Испании, но план был раскрыт на стадии подготовки, участники арестованы.
И вот теперь заказ на его ликвидацию получил Саакян, он же Григорян, а также некий его коллега Ваагн Мхитарян. У ресторана «Маран Арарат» они перепутали жертву и нечаянно убили ни в чем не повинного человека. Три дня спустя эти Джулс и Винсент Вега из постсоветского пространства встретили Мадояна на парковке возле аэропорта. По словам Александра Гофмана, они трижды выстрелили в свою жертву — на этот раз они не ошиблись. «Бог может остановить пули», — говорил Джулс из «Криминального чтива» и тоже не ошибался. Мадояна словно хранила судьба, он и на этот раз выжил. «Я спросил у американского следователя, где он сейчас, — говорит Гофман. — Получил ответ: “Этого тебе лучше не знать”».
Полиция установила личности киллеров, но не смогла их найти. Одновременно Григоряна-Саакяна продолжал искать Александр Гофман. Теперь он нанял bounty hunters, «охотников за головами». Это довольно суровые персонажи, в некоторых штатах они имеют право без ордера вламываться в частное владение, если оно принадлежит преступнику, и применять силу при задержании. В данном случае охотники честно предупредили, что успех операции может быть сомнителен — Саакян отлично понимает, что его ищут, он мог уехать в другую страну, поменять там имя, сделать пластическую операцию.
14 февраля, в День всех влюбленных, Арминэ посадила двух своих детей в машину и отвезла их к бебиситтеру, а затем сняла номер в отеле. Отслеживавшие каждый ее шаг охотники за головами искренне желали, чтобы романтическое свидание у нее было с мужем, а не с любовником. Потом появился мужчина — и это был тот, кого они искали. Они сообщили в полицию, что намерены задержать человека, который живет под именем Арсена Григоряна, совершил убийство в России и может быть вооружен. В полиции страшно обрадовались: этого персонажа они уже ровно пять месяцев искали после выстрелов в Глендейле. В результате совместной операции на Левона Саакяна наконец-то надели наручники, когда он выходил из отеля. Почти две недели спустя, 27 февраля 2019 года, в газете Los Angeles Times появилась новость: сержант Дэн Саттлс, представитель департамента полиции по связям с прессой, сообщил, что киллер из Глендейла найден.
Он тут же легко и с готовностью признался в убийстве Виктора Гофмана. В этом был понятный расчет — он очень хотел быть депортированным в Россию, где ему не грозило пожизненное заключение, где он мог рано или поздно рассчитывать на УДО и где, возможно, рассчитывал с кем-то договориться. Но у штата Калифорния имелись на его счет другие планы. Ему повезло: ровно в тот самый день, когда он был арестован, в Калифорнии ввели мораторий на смертную казнь. Следствие длилось два года. В начале марта закончилось предварительное слушание, и, как сообщил прокурор, обвиняемого будут привлекать за убийство по предварительному сговору, совершенное группой лиц с применением огнестрельного оружия. Это все отягчающие статьи, и по ним ему грозит пожизненное заключение.
В Лос-Анджелесе плохая ситуация с коронавирусом, суды присяжных отменены. Пока не известно, когда вынесут приговор убийце человека, написавшего незадолго до своей гибели:
Этот крест не отдам никому.
Это бремя завещано мне,
Как упрямая песня в дыму,
Как пылающий голос в огне.
И когда догорит на земле
Тяжело развалившийся сруб,
Я — как шорох в остывшей золе,
Немота у запекшихся губ.
Оттого мне и ноша легка,
Что со мной дирижер говорит,
И над жизнью взлетает рука:
То взлетает рука, то парит.
